 | Евгений Рындин акварель акварелист |
|
|
. День тускл как больничный коридор. Тусклые мысли завязли в делах, которые не успеваешь сделать, они гнетут и пригибают душу, готовую воспарить в небеса...
. А в небесах этих нет места ни грусти, ни тоске, ни печали, есть только радость, тихая светлая радость в предвкушении встречи.
...В этот раз я почти не ждал тебя. Пока покупал в подземном переходе розы, пока разговаривал с молодой, бойкой цветочницей, уверявшей, что розы будут стоять долго, время ожидания вышло.
. И вот я увидел тебя, такую милую, улыбчивую, бесконечно родную и, как и в первый раз, напрочь позабыл что собирался сказать тебе. Ты была в черной шляпке черной шубке с пояском и капюшоном. Я обнял тебя, поцеловал, ощутив своей шершавой щекой легкое прикосновение твоих губ, пахнущих земляникой и кислицей... Ты засмеялась своим милым голубиным смехом и сказала, что опять испачкала меня своей помадой....
. Ночь казалась нам светлее, добрее и яснее дня, длившегося так долго, так мучительно долго... Чего только ни вместил этот день: твою работу, мою редакционную сутолоку с разговорами и телефонными звонками, такси, автобус...
. Дорогой я то и дело забывался коротким бессвязным сном и тут же просыпался, боясь проспать тебя, моя милая... За мокрым от памарахи оконным стеклом тянулась однообразная как тундра ночь, мелькавшая волчьими огнями фонарей; мне казалась она бесконечной. А потом потянулись почти не отличимые друг от друга пригороды, залитые прокисшей сывороткой ночных фонарей...
. ... Свечку мы не зажигали, опасаясь нечаянно испортить гостиничный стол. Вместо свечки всю ночь горел негасимый ртутный фонарь, освещавший часть улицы с выкрашенными желтой краской домами, хорошо различимыми сквозь кисею красноватых штор.
. И опять мы слышали музыку, это была другая музыка и мне запомнились много повторяемые "не уходи...не уходи..." Сливаясь с теплым сумраком комнаты и холодным отсветом уличных фонарей она то вдруг стихала, то вновь накатывалась откуда-то, бередя и тревожа душу...
. Вся ночь была ещё впереди и нас не страшило расставание, отложенное до завтра.
