 | рындин акварель |
|
. До часу ночи смотрел футбол и всё равно просыпаюсь рано.
. Спешить некуда, но спать больше не могу. Медленно, с растяжкой поднимаюсь, не включая света, ногой нащупываю шлепанцы и иду на кухню.
. Темно со всех сторон. Ни одно окно напротив не светится и только тусклые квадратики лестничных клеток притворно нарушают моё одиночество..
. В темноте ехать боюсь: асфальт в трещинах и выбоинах, замечаешь с опозданием, увиливаешь, а сзади какой-нибудь Toyota carolla..../стоит тут такой под окном/.
. Рассвета ждать слишком тоскливо. Хожу из угла в угол, без нужды переставляю с места на место плошки с цветами, просматриваю программы телевидения, которое почти никогда не смотрю.
. Снимаю с вешалки спортивный костюм, начинаю потихоньку облачаться... Но вдруг решительно бросаю костюм в кресло, стаскиваю со стула походные брюки и уже, торопясь, одеваюсь: пойду пешком.
. Сразу становится легко и свободно.
. Между пятиэтажками прохожу не оглядываясь - ничего интересного, только бы в лужу не угодить: фонари чуть светят, да к тому же старые липы и этот свет прячут в своих ветвях. Хорошо ещё, что лист облетел и тени не так густы.
. Ночной морозец не силен: мелкие лужи застыли, но на ямах можно хватить водицы.
. За городом жгучий, ледяной ветер с реки. Поплотнее убираюсь в капюшон, оставляя ветру лишь глаза да бороду. Но даже не пытаюсь ускориться или спрятаться за изгороди, иду себе не напрягая ног. Улицы пусты и только шоссе проснулось - эти всегда спешат.
. Каждый раз невольно оборачиваюсь на новый поселок. За бетонным забором трех-четырехэтажные особняки местных богачей. Ни одно окно не светится, кроме какого-нибудь квадратика на первом этаже. Скучно,господа!
. За рекой другая жизнь. Машины и здесь есть, но нет дорог. Чуть ли не по своим огородам выбираются они на шоссе. Зато пешеходу ничего не угрожает, хоть спи на ходу.
. Никакой художник, никакой архитектор не сможет придумать того, чего без труда добивается стихия.И не только природная. Стоят живописно покосившиеся под её бременем избушки-сарайчики с полуразодранной кровлей, выбитыми кое-где стеклами и упавшими заборами. Но и в таких развалинах кто-то шевелится: из трубы струится дымок, а одно окошечко помигивает электрической лампочкой. Не думаю, что бедность тому причиной, вернее всего усталость, смирение. Это состояние понемногу овладевает и мной: всё лето готовил брус для ремонта, а вчера взял и распилил всё на дрова. Усталость сгибает и молодых: второй год хожу по этой деревне и второй год, наверно, как с полдюжины домов начали украшаться металлическим шифером и столь же броской металлической вагонкой, понаставили с фасадов пластиковых окон, установили модные уличные светильники... но азарта хватило ненадолго. Перед кем выпендриваться? Чужих здесь не бывает, а свои знают друг друга многие годы и никакая вагонка, никакой пластик не изменит устоявшегося мнения. Ёжатся от ветра недооблицованнее стены, скрючились неуспевшие к замене некрашеные переплеты , не горят уличные фонари. Усталость.
. Мерзну... Легкие морозцы с ветерком при отсутствии снега переносятся тяжелее.
. Но вдруг взгляд мой реагирует на движение за изгородью. Но изгородь успел проскочить. Останавливаюсь, возвращаюсь: голый по пояс мужик лениво тащит большое ведро воды. Он тоже заметил меня. Вежливость побеждает любопытство: отворачиваюсь и не получаю ответа. Но зато все мысли теперь уперлись в разгадку увиденного.
. И этого достаточно на сегодня.
